В один из морозных северных дней в часовне в честь иконы Божией Матери “Казанская”, что располагается в деревне Засурье Сурского куста и является частью архитектурного ансамбля “Пояс Пресвятой Богородицы” был отслужен молебен.
По окончании богослужения иерей Кирилл Франков освятил стяги с изображением образа Спаса Нерукотворного. Они были пожертвованы местным жителем и активным прихожанином – Константином для отправки в зону боевых действий на территории Украины, Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики с целью поддержания боевого и молитвенного духа бойцов.
Известно, что в 1164 году святой князь Андрей Боголюбский отправился в поход против волжских булгар и взял с собой иконы Спаса Нерукотворного и Богородицы. По преданию, от них произошло много знамений, а сам князь вернулся домой с победой и в благодарность Богу утвердил отмечать 1 августа по старому стилю (14 августа но новому) праздник Всемилостивого Спаса и Пресвятой Богородицы (внесен в церковный календарь).
С той поры этот стяг обозначал место русских князей на поле боя и присутствовал с ними на всех сражениях. Упоминание об этом можно найти в текстах летописцев об Александре Невском и Димитрии Донском, а также в «Задонщине» — памятнике древнерусской литературы конца XIV века, прославляющем победу русских войск в Куликовской битве 1380 года.
В ходе специальной военной операции (СВО) в Вооруженных силах России многие боевые подразделения и батальоны стали брать названия в честь святых – Всех святых, в земле Русской просиявших, св. вмч. Георгия Победоносца, Сорока мучеников Севастийских, св. блв. кн. Александра Невского, Архангела Михаила, Архангела Гавриила и другие.
Фото: Константин Колыгин
Источник: Православие.Ru, Молитва ,
«Матерь Божия меня перекрестила»
Известно достаточно большое количество чудес, произошедших во время боевых действий.
Cвященник Николай Кравченко до принятия сана служил в воздушно– десантных войсках:
Самый яркий пример с нашим командиром бригады полковником Николаем Баталовым. У нас после Абхазии появилась традиция перед боевым выходом, броском читать «Отче наш». Это успокаивало, и появлялась значимость правильно выполняемого дела. Однажды – это было в Грозном – перед нами была поставлена задача контролировать подземный гараж. Ее выполнять было трудно, т.к. не было простора для движения. «Духи» вынуждали нас уйти с позиции. А нам надо было обеспечить выход на площадь «Минутка», контролировать огневые точки на другой стороне улицы. Мы стояли, читали молитву, в это время вышел комбриг. Говорит: «Ребята, я с вами». Мы захватили гараж, зачистили его и стали вести огонь по точкам на другой стороне улицы. Он опять: «Я с вами».
Командиром группы был я. Комбриг в данном случае был постороннее лицо. Он не имел права находиться среди нас. Если бы он погиб – мне трибунал светил бы по полной программе. Тогда он стал рассказывать, что он видел: «Когда вы начали читать молитву – я увидел, как на вас сверху такой прозрачный колокол опускается. И я почувствовал, что под этим колоколом буду в безопасности». Глядя на него, мы поняли, что он говорит правду. С тех пор он эту молитву читал всегда, когда была возможность.
Прошло лет восемь. Встретил как-то начальника штаба. Разговорились. Спрашиваю:
– Где наш комбриг, не видел ли?
– Видел в Волгограде.
– Ну и что, командует?
– Командует! Он, в отличие от тебя, уже протоиерей!
Старшина Виктор Михайлович Чередниченко:
1986 год, Афганистан. Ночью с 10 на 11 мая 1986 года мне снится сон: я бегу и вижу маму. Она едет на «Волге» с моей сестрой. Я пытаюсь их догнать и кричу: «Мама, мама!..» А они едут дальше, не слышат меня. Тут я спотыкаюсь, падаю и разбиваю себе всё лицо. Вся челюсть с зубами падает мне в руки. Кровь льется… Я проснулся, посмотрел на часы: 3 часа ночи. Пришла четкая мысль: «Всё, это будет моя последняя война. Я там останусь…» И тут же подумал: «Эх, как бы хотелось маму увидеть…»
Вдруг зашаталась, зашевелилась палатка. У меня аж мурашки по коже побежали. И тут в палатку входит Женщина в темно-фиолетовом монашеском одеянии. Невероятно красивая, не могу даже описать, насколько красивая. Это была какая-то особая, внутренняя красота. В ней нежность, любовь… Женщина не сказала ни слова. Подошла к моей постели, перекрестила меня один раз. Я смотрю ей в глаза, Она тоже смотрит мне в глаза. Второй раз меня перекрестила. А справа от меня спал Костя Шевчук. Я его бужу, говорю: «Костя, Богородица, Божья Матерь пришла!» Он глаза открыл, посмотрел, никого не увидел. И говорит: «Витя, тебе же на войну скоро. Ложись, спи…» Женщина постояла немного, перекрестила меня в третий раз. И тихонько, как бы плывя, вышла из палатки.
У меня на душе облегчение. Я понял, что я буду жить. А через 30 минут зашел посыльный и говорит: «Виктор, вставайте! Идем на операцию». И мы пошли на Чирикар… Заехали в сам Чирикар. И вдруг у меня сжалось и ёкнуло сердце. Обычно особое дембельское чувство меня не подводило. Я понял: сейчас что-то будет… В этом бою мы расстреляли весь боекомплект. Не осталось ни одного снаряда в танках, ни одного патрона в автоматах…
На следующий день начальник политотдела полка Яренко мне говорит: «Виктор, вас с Саниковичем срочно вызывают в политотдел дивизии!» Мы с Сашей пошли в политотдел. Там нам выдали партбилеты и сразу отправили в Союз. 13 мая 1986 года я был уже дома и наконец-то увидел свою маму…
Мы с ней пошли во Владимирский собор. Старенький священник, отец Николай, внимательно посмотрел на меня и говорит: «Сынок, запомни! Твоя мама тут два года практически каждый день на коленях просила, чтобы ты остался живым…» Именно тогда я понял, что молитва матери может вымолить со дна ада.
Мне очень хотелось найти тот образ Божьей Матери, который я видел в палатке. Мы с мамой объехали все храмы, да и вообще всё, что только можно было объехать. В одном месте мне показали икону, где собраны много образов Божьей Матери. Но ту, которую я видел, я так тогда и не нашел…
В 1992 году отец Роман, мой духовный отец, благословил меня поехать на Афон. Я встретил там чудных людей, просто ангелов во плоти! Как-то стою храме. Темно, свечи вокруг горят… Поворачиваю голову и… вижу Божью Матерь в том образе, как я Ее видел в палатке! Я упал на колени, у меня покатились слезы. Это были первые слезы в моей жизни. Я был очень жестким, никогда такого со мной не было. И тут образовалась в моем жестокосердии первая трещина. Как скорлупа от ореха, от моего сердца стало это жестокосердие отваливаться. И внутрь прошел свет…
Я подошел к иконе, обнял ее и говорю: «Мама!..» Мне так не хотелось ее отпускать!.. Это было похоже на то, как будто ребенок потерял свою мать и вновь нашел ее. И тогда отец Макарий из Пантелеимонова монастыря Афона завел меня в свою келью и благословил этой иконой. Я взял ее в руки и долго-долго не выпускал…